Я представила себе вдруг, как Тристан и Изольда, спасшиеся от смерти только-только, сбежавшие в зимний морозный и бесснежный лес, лежат под деревьями, холодно, Изольда тянется к Тристану за теплом, а находит меч:

Лохмотья — брачные одежды,
И диадемой — вьюн.
Зверей отгоним, ляжем между
Стволом высоких, нам уют не главное,
В нём и дворец не тонет.
Заколки — иглы, вместо броши — мышь.
Зато и пальцем нас никто не тронет.
В овраге только голод, снег и тишь.
И тут бы строчкой, что «голодный час
Мы не заметим, утоляя жажду».
Но. Снова, вечно, вновь, в который раз
Мне в руки, словно в ножны, меч отдашь ты.
И обоюдоострым белым гневом
Зажму в коленях стоны в просьбе ласки.
Не отвернись тогда от бывшей королевы,
Смотри, как любит меч — до крови, да, но без оглядки и опаски.